Когда мир сломался - Страница 11

Хлипкую каркасную дверь я просто оторвал, вывернув гвоздодёром петли. За ней все оказалось не так плохо, как могло бы — кровля хлипкого дровяного навеса просела только одним углом, который лёг на поленницу и не дал снегу заполнить пространство у стены полностью. В общем, дрова можно вытаскивать свободно, чем я и занялся, перемещая их охапками в предбанник и парную. Не все конечно — на то ещё будет время, — но и совсем с пустыми руками возвращаться домой тоже не хочется. Нужен какой-то наглядный символ успеха экспедиции, для повышения боевого духа вверенного мне подразделения. Поэтому, при помощи найденной на чердаке верёвки, я вытащил наверх снятую дверь, нагрузил её в несколько ходок дровами, пробил в нижней части две дыры, к ним привязал верёвку, превратив в примитивную волокушу, и запряг туда сам себя, как ездовую собаку. Дополнительным бонусом детям оказалась упаковка чая на травах и две пачки овсяного печенья — сосед был большой любитель банных чаепитий. Интересно, что с ним стало? Собственно, варианта два — либо в двадцати метрах от меня в доме лежит его окоченелый труп, либо, когда мир сломался, он был в городе — и тогда его постигла неведомая мне судьба горожан. Свет от города, ранее видимый на краю горизонта, пропал в первую же ночь и больше не появлялся, так что вряд ли там случалось что-то хорошее. Двадцать пять километров до него — всё равно, что до Луны, которой теперь и вовсе нет.

Обратный путь быстрее и легче — наверное, потому, что я теперь иду прямо на фонари и не петляю. В какой-то момент показалось, что их на мгновение что-то заслонило, и сердце моё ёкнуло — но, скорее всего, просто показалось от усталости — тащить волоком гружёную дровами дверь оказалось тем ещё удовольствием. Она зарывается передним краем в снег, поэтому верёвку приходится натягивать вверх, но тогда в снег зарываюсь я сам. Эту сотню метров я тащусь, кажется, вечность, вымотавшись до невозможности. Успел отвыкнуть от нагрузок, оказывается. Ну и, конечно, дышу как загнанная лошадь, так что холодный воздух на вдохе вымораживает тепло из-под одежды, а на выдохе покрывает льдом выпускной патрубок. Иней и всё же по чуть забирает очки маски, несмотря на натирку стёкол и силикагель. Так что пока я добрался до своего спуска, опять почти ничего не вижу, и, что хуже, начал кашлять от пересохшего и подостывшего горла. Вот ещё чего не хватало — свалиться с какой-нибудь дурацкой ангиной. Так что дрова с волокуши я просто свалил вниз как получилось, да и сам за ними ссыпался. Чай только с печеньем спустил аккуратно за пазухой, потому что трофей. Этим чаем и отпаивался остаток дня, позволив себе даже сто граммов коньячку из НЗ — в целях профилактики простудных заболеваний. Кажется, обошлось, не заболел — наверное, вирусы тоже вымерзли все к чертям.

Дров притащил не так уж и много, но на пару дней хватит. Это не просто так, это два дня жизни. Удачный, в целом, поход меня вдохновил и в голове полно амбициозных планов по дальнейшей разработке окрестных ресурсов. Теперь главное — не обнаглеть и не зарваться, потому что любая ошибка может стоить мне жизни, а за мной — и семье. Подвернул ногу — и привет, не доползёшь по такому морозу на пузе, замёрзнешь раньше. Поэтому — только тщательное планирование и осторожность, никакого «авось».

С утра попили чаю с печеньками, как аванс будущих благ — у семейства поднялось настроение и даже некоторая бодрость объявилась. Казалось бы, ерунда какая, — кучка берёзовых поленьев, пачка чаю, да кулёк печенья, а поди ж ты — позитив налицо. И дрова берёзовые пахнут иначе, и вообще первая перемена к лучшему, с тех пор, как мир сломался. Я добавил хорошего настроения детям, запустив генератор — Старшая с Младшим немедля сбежали от постылых стен в виртуальные просторы «Скайрима», а я в мастерскую, готовить оборудование и снаряжение для следующего похода. На этот раз я собираюсь основательно — не на разведку, а на добычу ресурса. Дети счастливы — такого долгого «генераторного времени» у них давно не было. Топлива, конечно, пожгли лишку, но мне нужно много времени на подготовку, я прикинул, что это окупится.

Глава 4

Я тащусь по поверхности как ездовой олень — система ремней, перекрещиваясь на груди, уходит за спину, где цепляется карабинами за передок новых модных саней. Короб-лодка из OSB с высокими бортами на четырёх полозьях из двух пар лыж, моих и жены. Импровизированные нарты легко скользят по снегу, а за ними разматывается с катушки цветная бечёвка из лавсанового волокна. Верёвочка закреплена за шест с фонариками и нужна для прокладки прямой тропы до соседской бани. Сейчас я иду неровным зигзагом, стараясь держаться своих вчерашних следов, но всё равно сбиваясь с курса, останавливаясь и сверяясь с фонарями, но впредь между двумя точками будет натянут тонкий красный тросик. Тогда даже это жуткое, выключающее вестибулярный аппарат отсутствующее небо, не помешает мне двигаться туда-сюда по прямой.

С нартами чувствую себя настоящим полярным исследователями Антарктики времён великих открытий — Амундсеном или Скоттом. Лучше тем из них, кто выжил — не могу сходу припомнить, которому повезло. С одной стороны, им приходилось даже похуже моего — температура не многим выше, зато ветер и метели, а с другой — им было куда выбираться из той Антарктиды, а мне, похоже, некуда. Но, в целом, их пример меня вдохновляет — они не одну сотню километров тащились до полюса и обратно, а мне какие-то жалкие полтораста метров одолеть. И действительно — в этот раз дошёл бодро, почти не блукал, хотя заметил странное явление — мои вчерашние следы довольно сильно сгладились, хотя, казалось бы, должны пребывать вечно, как отпечаток подошвы Нила Армстронга в лунной пыли — если, конечно, американцы действительно туда летали. Тем не менее, несмотря на отсутствие ветра и осадков, перемороженный в мельчайшую пыль снег как-то саморазглаживался. Возможно, от электростатики или каких-то других, неизвестных мне явлений. Там, где я вчера тащил дверь с дровами, след, хоть и оплывший, хорошо различим, а вот неглубокие следы от снегоступов превратились в невнятные плоские лунки.